Круги в пустоте - Страница 86

— Подойди ближе, — неожиданно посоветовал сзади кассар. — Все равно ведь рано или поздно с ними бы столкнулись… так хоть получишь представление.

Митька, не выпуская из ладони повод Уголька, протиснулся вперед и вслушался. Похоже, незнакомец выступал уже давно, Митька поначалу никак не врубался в смысл.

— Поймите, братья, — неторопливо, раздумчиво говорил пожилой, — спасение ваше близко, при дверях. Как же так, спросите вы? Знаем, что жизнь наша полна бед и опасностей. Голодаем и болеем, страдаем от жестокости сильных, от равнодушия близких, хотим — и не можем, стремимся — и не достигаем. А пройдет время — для кого-то больше, а для кого-то из нас — совсем немного, и смертный сон скует наше тело, а душа, как все вы слышали не раз от жрецов, отправится в темные нижние пещеры, где владычествует Великая Госпожа Маулу-кья-нгару. Там душа, оторванная от тела, вечно обречена скитаться, тоскуя и жалуясь, забыв все, что видела на земле. Творил ли ты при жизни доброе, сеял ли злое — все равно, из нижних пещер выхода нет. Страдание при жизни, страдание после смерти, кругом одно страдание. Так повелели боги, скажете вы? Я тоже когда-то верил этому, тоже склонял смиренно голову пред Высокими Господами. Но поймите же, братья, эти Господа, хоть и обладают изрядной силой, но все-таки они — неистинные. Они не могут дать нам спасение, да и не хотят этого. Мы лишь игрушка в их могучих руках, муравьи, которых можно раздавить двумя пальцами, стереть в пыль. Ни любви, ни доброты, ни даже справедливости не видим мы от них. О да! Иногда они помогают нам, дают дождь на иссохшие поля, исцеляют болезнь, помогают избежать опасности. Но нет в этом милости, есть лишь корыстный расчет. Жертвы! Ваши жертвы — вот единственное, что Высоким Господам от вас нужно. Бескорыстно никто из них никогда и никому не помогал. Да и что пользы в дожде, если годом позже вновь грянет великая сушь, и дети наши вновь протянут к нам истощенные руки, но нам все так же нечего будет им дать? Что пользы избежать болезни, нападения разбойников, навета и разорения, если смерть рано или поздно вырвет душу из хрупкого тела? По сравнению с вечной тоской нижних пещер — что нам временные, земные горести?

Видите, братия, сколь печальна наша людская участь? Как преходящи все наши радости, и какой ужас, вечный ужас, ждет каждого из нас?

Так вот, друзья, — голос проповедника неожиданно окреп, налился звенящим металлом, — теперь сообщу вам светлые вести. Есть спасение. Есть путь, идя которым, обретешь вечную радость, познаешь такую любовь, такой свет, какие мы и представить себе не можем. Ибо есть истина, и истина освобождает нас от рабства злу, от мучений, от посмертной безнадежности. И истина сия — Единый Бог, стоящий превыше всех тех, кого привыкли мы называть богами. Единый Бог, Бог Живой, Рожденный и Нерожденный, сотворил наш мир добрым, сотворил добрым и первого человека, но тот предал своего Создателя, исказил данные ему великие дары, заронив семя тления во всех потомков своих. Отсюда пришли в мир мучения и смерть, отсюда страдание, боль и тоска. Но Единый Бог не хочет нашей гибели, Он всем желает спастись, Он прощает нам все наши грехи, если только мы твердо решили отбросить их и следовать Его путем. Он дает нам руку помощи, всем нам. Протяни же свою руку, ухватись за крепкую Его длань — и никакое зло больше не властно над тобой. Человек, уверовавший в Единого, не умирает весь, целиком. Пускай гниет его безвинное тело, но зато высшая, вечная душа его пребывает вечно же с Единым, там, где свет, радость и любовь. Но не только по разлучении души с телом, и раньше, в земной нашей жизни Единый Бог хранит верных своих, уберегает от всякого душевредного зла, порой творя великие чудеса.

Старик откашлялся, внимательно оглядел оборванных слушателей. И, уловив, видимо, струйку молчаливого недоверия, продолжал:

— Вы, конечно, спросите, а что же Высокие Господа, которым мы поклоняемся с детства? Кто же тогда они? Разве не велики они, разве не живут в небе? О, я отвечу. Высокие Господа на самом деле никакие не господа, а слуги Единого, скверные слуги, возомнившие невесть что о себе. О, не для этого Он их создавал, не для этого! Но и как первый человек, первые сотворенные Единым духи предали своего Господина, решив жить лишь для себя. И так выросла плотная стена между Небом и Землей, и тысячи лет нельзя было пробить эту стену.

Вы скажете, неужели столь слаб Единый Бог, что не мог совладать со своими же порождениями? Ложь! Одного движения Его пальца довольно, чтобы развеять по ветру даже самое имя злых духов, укравших Его славу и честь. Но всему, по замыслам Единого, свое время, и время это вплотную уже приблизилось к нам! Ибо, спустившись с небес, Единый Бог пришел к людям. Он сам, оставаясь Богом, воистину стал человеком, познал людские горести и боли, познал и ужас смерти, но, преодолев его Божественной силой Своей, ожил и вознесся вновь на небеса. И тем самым Он пробил стену, открыл нам всем дорогу к спасению. Вы, должно быть спросите, какова же сия дорога? Я отвечу вам, ибо открылся мне Бог Единый и научил своим путям, послав проповедовать в мир. Отвергнитесь же ложных богов, чтите настоящего Бога, Создателя мира, Бога Единого!

Он перевел дух, облизнул потрескавшиеся губы и надолго замолчал. И толпа крестьян, заметно прибавившая в числе, тоже молчала — мрачно, недоверчиво, насмешливо. Митька едва ли не кожей ощутил набухающую в воздухе враждебность, и как-то сразу вдруг понял: они попросту боятся поверить, а хочется. Хочется избавиться от привычного ужаса жизни, а боятся, потому что все-таки этот ужас — привычен. Да и наверняка боятся наказания — от государя, от жрецов, от всяких местных божков. Он вспомнил каменный помост в городе, и синие струи огня, извергнутые жезлами магов. На миг в животе стало холодно. И как этот единянин не боится? Разве не знает, чем все может кончиться? Вчера ведь староста говорил, что единянских проповедников полагается хватать и казнить. Может, надеется, что в таком захолустье ему ничего не грозит? Хотя здесь ведь и стражники, да и крестьяне вон как волками поглядывают. Или он на своего Единого надеется? Похоже, и в самом деле, вон ведь как убежденно говорит.